Речь идет об исследовании Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации. Это породило немало вопросов. Почему такое стало возможным, как это произошло, кто виноват? Э стало предметом беседы издателя портала «Крестьянские ведомости», ведущего рубрики «Аграрная политика» Общественного телевидения России, доцента Тимирязевской академии Игоря АБАКУМОВА с вице-президентом Российского зернового союза Александром КОРБУТОМ.
— Александр Вадимович, вы известный аналитик аграрного рынка. Скажите, пожалуйста, сколько авторы исследования Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации вычеркнули из показателей деятельности нашего агропромышленного комплекса? Почему поднялся такой шум, почему все оживились, заерзали, спрашивают, что такое, в чем нас обвиняют?
— Да авторы ничего не вычеркнули — просто провели арифметические действия. Прошла у нас перепись в 2016 году, а перепись – это вообще сугубо статистическое мероприятие, абсолютно рутинное, которое нужно для того, чтобы уточнить динамические ряды и сформировать выборки. Там еще говорят про влияние на аграрную политику, но это вещь виртуальная, прошлая перепись была и ни на что не повлияла, думаю, сейчас этими данными никто не воспользуется.
— Какую сумму показателей вычеркнули?
— Ну, если считать за три года, там пошла корректировка за 2015-2017 гг., это где-то 1 триллион 200 миллионов — 1 триллион 300 миллионов.
— То есть на 1 триллион 300 миллионов сельское хозяйство произвело на самом деле меньше?
— Да.
— Значит, предыдущий министр Александр Николаевич Ткачев, который сейчас благополучно отбыл к себе на родину, был не совсем прав, когда говорил, что мы впереди планеты всей и так далее?
— Ну давайте так: министр руководствовался теми цифрами, которые давал Росстат. Росстат сейчас провел корректировку, первую корректировку, а будет еще вторая, в апреле, вот тогда уже будут другие цифры, многое будет точно, ясно и прозрачно.
— Опять все повысится?
— Я думаю, нет.
— Останется таким же?
— Я думаю, нет, потому что все эти изменения связаны с тем, что пересчитали личные подсобные хозяйства.
— То есть их стало меньше?
— А вы знаете, их стало больше: было 22 миллиона с копейками, стало 23 с теми же копейками.
— А за счет чего тогда убыль у нас?
— А за счет того, что по данным опросов, которые были на переписи, люди сказали, что картошечки выращивать они стали на меньшей площади, того стали меньше выращивать, коровок стало меньше, свиней стало меньше, сами знаете почему, и так далее.
— Я напомню нашим читателям, что свиней стало меньше, потому что личные подсобные хозяйства обвинили в том, что они являются рассадниками антисанитарии и проводниками африканской чумы свиней прямо на наши крупные агропромышленные комплексы.
— И вот это все пересчиталось, потому что раньше все это шло каждый год по досчетам, по данным, которые были по переписи 2006 года. За 10 лет, как вы понимаете, очень много чего изменилось и в жизни, и во всем. 2006 год, откровенно говоря, я тогда участвовал на начальном этапе этой переписи, могу сказать, это воспринималось как праздник, потому что люди рассчитывали на то, что у них все изменится, тем более нацпроект, поддержка ЛПХ и так далее. Но сейчас все стало немножко по-другому.
— Вот у нас есть сельскохозяйственная статистика, так ее по крайней мере называют. И у нас есть сельскохозяйственная перепись. Они друг друга дополняют или исключают?
— Это две части одного.
— Разница-то какая большая, миллион.
— Сельскохозяйственная перепись – это элемент статистики, еще раз говорю, чисто статистическое мероприятие, во всем мире так.
— Я с вами не соглашусь, потому что я видел, как во всем мире, даже участвовал в работе сельскохозяйственной статистики непопулярных ныне Соединенных Штатов Америки, но там службе сельскохозяйственной, подчеркиваю, статистики на тот момент было 150 лет, как раз у нее был юбилей, сейчас ей уже 170 лет, этой сельскохозяйственной статистике. Так вот, статистики, люди, которые переписывают, сколько фермер посеял, сколько сжал, сколько у него на складе лежит, по каким ценам он продает, по каким ценам покупает, это в ежедневном режиме собирается и отправляется в Вашингтон. В Вашингтоне в Министерстве сельского хозяйства это все обрабатывается и отправляется фермеру на компьютер, вот откуда у фермера на компьютере эта вся история.
У нашего фермера на компьютере ничего нет, что он сам найдет, то у него и есть, а так чтобы к нему приходила из Министерства сельского хозяйства информация в ежедневном режиме о том, какие цены на рынке, какие цены в Орле, какие в Туле, какие в Хабаровске, он этого не знает. Если он найдет, хорошо, но не найдет, так что ж поделаешь, будет ошибаться. У нас нет сельскохозяйственной статистики, попробуйте меня опровергнуть.
— А зачем опровергать? Вы сами сказали, ей уже 150 лет тогда было…
— Американской.
— Да. У нас новая статистика в новых экономических условиях рождалась 25 лет назад, только начала. Она базировалась на классической советской статистике тотального контроля и ответственности за данные. Сельхозорганизации несут ответственность за данные, а ЛПХ и сельские поселения, которые ведут похозяйственные книги, как-то не очень.
— Александр Вадимович, у нас поменялся глава Росстата. Это плановая замена или случайное совпадение?
— Я думаю, это случайное совпадение, потому что статистика вещь сложная, высокопрофессиональная. Вот вы говорите, что нет сельхозстатистики, – она есть, причем там, в статистике, как в армии, там любая цифра соответствовать должна определенной методике.
— Александр Вадимович, я вспоминаю фильм Дэникена «Воспоминания о будущем», когда он описывал следы присутствия инопланетян у нас на Земле, описывал племя в Амазонке, которое из соломы, из камыша делает самолет очень похожий – крылья есть, колеса, кабина, пропеллер, но он не летает. Наша статистика сельскохозяйственная мне напоминает этот самолет: она вроде бы есть, а вроде бы ее нет. Как так можно? У нас только прошла перепись в 2016 году, и вдруг бац! – нам объявляют, что на 1 триллион мы произвели меньше, а мы так рассчитывали на эти вещи, на картошку, овощи, молоко …
— Да не совсем так. Вы сказали про поездку в Штаты, а я своими наблюдениями за статистикой в сельском хозяйстве и сельским хозяйством за последние 25 лет поделюсь. В Российской Федерации каждый раз претензии, что статистика неправильная, возникают тогда, когда возникают проблемы в отрасли, а не наоборот, когда в отрасли красиво все, спокойно…
В 2006 году перепись провели, все пересчитали данные – кто-нибудь хоть слово сказал? Тишина, это наша добрая традиция. Когда возникают отраслевые проблемы, начинается поиск виноватых. Первый виноватый – статистика, потому что она не дает те данные, которые надо дать, для того чтобы показать, что…
— Не делает красиво?
— Не делает красиво, и то, что у нас у каждого свои «хотелки», мы хотим еще знать то и это, а статистика не дает, значит, она плохая.
— Александр Вадимович, все-таки к зерну у статистики претензий нет. То, что зерно не участвовало в сельскохозяйственной переписи, правильно?
— Нет, оно участвовало, просто ЛПХ дает 0,8% зерна, чего его рассматривать? Это шум.
— Ну да. У нас по молоку приписки были или нет? По овощам по цифрам было много, а перепись показала, что производим меньше.
— Это досчеты.
— Есть еще один досчет. Если в первую перепись 10 лет назад, в 2006 году, я проживал в сельской местности, то сейчас, к 2016 году, моя сельская местность перешла в городской округ. Так вот городские округа сейчас в переписи не участвовали. Если в прошлую перепись с меня как с жителя сельской местности душу вытаскивали, сколько у меня кустиков, курочек, пчелок, то сейчас меня даже никто не спросил. Я опросил всех, кого знаю, кто коров держит, коз, овец — ни к кому не приходили.
— Я понял. Если это так, значит, переписчики схалтурили. Они обязаны переписывать всех лиц, которые имеют земельные участки для ведения сельхоздеятельности или которые имеют скот, все.
— Александр Вадимович, у нас ведь статистика, положа руку на сердце, ведется от случая к случаю. У нас в советское время (и сейчас то же самое) были так называемые… Я не помню, как они правильно по-статистически называются, пусть статистики меня простят, но это семьи, которые подвергаются периодическим опросам. Вот есть сельская семья, как это называется? Опорная семья?
— Это выборочное обследование.
— Вот эта семья, которая должна отвечать, сколько она потратила денег, сколько купила дров, продала молока, сколько она денег выручила. И ей за это дело платят какие-то смешные деньги, очень смешные, в советское время это было 40 рублей, как сейчас помню, 40 рублей в год.
— И сейчас то же самое.
— Человек получал эти смешные деньги, но никогда не отвечал точно, потому что помнил Сталина. Бабушка помнила Сталина, папа помнил Хрущева, и они говорили: «Никогда не отвечай точно». Почему? Потому что придет государство и будешь платить налоги. А что мы сейчас видим, Александр Вадимович?
— Если бы они давали занижение показателей, у нас бы пересчета не было, понимаете в чем дело? У нас пересчет пошел по ЛПХ о том, что выборочные обследования показали, что, когда эту выборку распространили на все 22 миллиона хозяйств, вот там получилось таким образом, что там столько-то картошки посадили.
— Александр Вадимович, порядка 4 тысяч статистиков существует в США. Каждый производитель продовольствия, любой, даже если фермер выходного дня, он подвергается опросам этого статистика. Почему? Потому что эти люди получают какие-либо преференции от государства и за это они должны отвечать правдиво на вопросы статистика, на вопросы этого переписчика, который то ли раз в неделю, то ли раз в месяц, то ли каждый день приходит, он должен получить ответы на свои вопросы.
— Когда перед Росстатом тогда Минсельхоз ставил вопрос о том, что надо расширить сеть выборочных обследований, Росстат сказал: да ради бога, деньги найдите, и будем вести расширенную работу. Так что здесь другое немного.
— Вы, конечно, не статистик, тем не менее, что нужно сделать для того, чтобы у нас была правильная картина ежедневная, еженедельная, ежемесячная, ежеквартальная и ежегодная? Что нужно сделать, чтобы была такая картина? Чтобы министр сельского хозяйства точно знал, чем он управляет.
— Чтобы министр сельского хозяйства знал, чем он управляет, наверное, он должен посмотреть те почти девять десятков форм, которые собирает Министерство сельского хозяйства. Чего они собирают, это все ясно, а вопрос, как используется, я лично не знаю, но там очень много чего, это выведено из рассмотрения общественности.
— В 2014 году, когда у нас жахнули реформы, точнее санкции, потом жахнули контрсанкции, такая пулеметная перестрелка произошла, мы объявили что? Что у нас будет импортозамещение. И в 2014 году вышло 999-е постановление от 30 сентября 2014 года. Это постановление правительства, один из пунктов которого звучал примерно так: территория или администрация, которая допустила снижение посевных площадей, будет государству возвращать все субсидии плюс банковский процент. И я разговаривал со многими товаропроизводителями – крупные агрохолдинги, и средние хозяйства, бывшие колхозы-совхозы, которые сохранились, и фермеры, – которых вежливо вызывали и говорили: «Так, если ты будешь сокращать площади, мы тебя казним просто-напросто, съедим тебя». И они отчитывались, что столько же площадей плюс 10%.
— Хуже. Если бы сказали, что съедят, он бы согласился, а ему сказали: «Ты эти деньги вернешься, которые тебе перечислили». Значит, давайте разделим вопрос на два. Это постановление вообще-то преследовало цель оценить, деньги дали, а чего они дают? А дальше это столкнулось с госпрограммой, а там у нас все показатели валово: посевные площади, ввод земель неиспользуемых, предусмотренный в соглашении с регионами рост.
— У меня такое ощущение, что чиновники (я не буду говорить из какого ведомства, в принципе правительственные чиновники) не очень представляют себе, каким образом, на каком языке надо разговаривать с сельским хозяйством.
— В госпрограмме заложены все валовые показатели, там нет качественных показателей, показателей роста, валовые продукции и так далее, поэтому и требования: так, коров поголовье не сокращать… Кормить нечем, от них проку нет, но не сокращать, до отчетной даты дождешься, там зарежь хоть все стадо. Посевные – отчитывайся, что увеличил, ввел дополнительные площади – отчитывайся, что ввел, и так далее. Соответственно, для того, чтобы сохранить субсидии, надо было выкручиваться. А сейчас еще планируют севообороты рекомендовать.
— То есть, Александр Вадимович, вот это 999-е постановление, я тогда написал статью, в котором называл его «индульгенцией на приписки». Ведь так и оказалось по большому счету, спустя четыре года это ведь оказалось именно так.
— Ну, может быть, так, может быть не совсем так, но в любом случае… Любые приписки или сокрытия имеют экономическую природу. Здесь экономическая природа…
— Экономическая природа – сохранить свое место и не платить государству, не возвращать субсидии. Сохранение места – это сохранение собственной кормовой базы чиновника, правда же? Его семье, его родственников и так далее.
— И для сельхозника тоже, потому что он, ежели площади у него сократятся, ему скажут: «А субсидию верни». Они и так копеечные по большому счету, но тут еще надо будет вернуть, больше уже не получишь. И вот сформировалась такая система: пока мы не отойдем от валовых показателей неразумных, толку не будет. Нечего смотреть валовую продукцию, сколько произвели, вопрос — сколько реализовал!
— То есть вы уже переходите к новогодним пожеланиям?
— Нужны изменения индикаторов развития.
— Я не знаю, права или не права авторская группа статьи из Академии народного хозяйства и государственной службы при президенте, но шум она подняла очень большой, и вопросов она вызывает очень много.
— Ключевой момент в том, что эта статья позволяет дать основу для того, чтобы посмотреть на сельское хозяйство в текущей ситуации.
Нужен анализ 2018 года.
Автор: KVEDOMOSTI.RU